Неточные совпадения
Жаль бедного крестьянина,
А пуще жаль скотинушку;
Скормив запасы скудные,
Хозяин хворостиною
Прогнал ее в луга,
А что там
взять? Чернехонько!
Лишь на Николу вешнего
Погода поуставилась,
Зеленой свежей травушкой
Полакомился скот.
Начались подвохи и подсылы с целью выведать тайну, но Байбаков оставался нем как рыба и на все увещания ограничивался тем, что трясся всем телом. Пробовали споить его, но он, не отказываясь от водки, только потел, а секрета не выдавал. Находившиеся у него в ученье мальчики могли сообщить одно: что действительно приходил однажды ночью полицейский солдат,
взял хозяина, который через час возвратился с узелком, заперся в мастерской и с тех пор затосковал.
Когда они подъехали ко второму болоту, которое было довольно велико и должно было
взять много времени, Левин уговаривал не выходить. Но Весловский опять упросил его. Опять, так как болото было узко, Левин, как гостеприимный
хозяин, остался у экипажей.
Простившись с дамами и обещав пробыть завтра еще целый день, с тем чтобы вместе ехать верхом осматривать интересный провал в казенном лесу, Левин перед сном зашел в кабинет
хозяина, чтобы
взять книги о рабочем вопросе, которые Свияжский предложил ему.
Герой наш, по обыкновению, сейчас вступил с нею в разговор и расспросил, сама ли она держит трактир, или есть
хозяин, и сколько дает доходу трактир, и с ними ли живут сыновья, и что старший сын холостой или женатый человек, и какую
взял жену, с большим ли приданым или нет, и доволен ли был тесть, и не сердился ли, что мало подарков получил на свадьбе, — словом, не пропустил ничего.
Когда он наконец весь изошел восторгом, Грэй договорился с ним о доставке,
взяв на свой счет издержки, уплатил по счету и ушел, провожаемый
хозяином с почестями китайского короля.
Робинзон. Не знаю, кому буфет сдать. Твой
хозяин не
возьмет ли?
Я расплатился с
хозяином, который
взял с нас такую умеренную плату, что даже Савельич с ним не заспорил и не стал торговаться по своему обыкновению, и вчерашние подозрения изгладились совершенно из головы его.
— Постой, погоди! — веселым голосом попросил Осип, плавно поводя рукою в воздухе. — Ну, а если
взять человека в пределах краткой жизни, тогда — как? Кто он будет? Вот некоторые достоверно говорят, что, дескать, люди —
хозяева на земле…
Тагильский пошевелился в кресле, но не встал, а Дронов,
взяв хозяина под руку, отвел его в столовую, где лампа над столом освещала сердито кипевший, ярко начищенный самовар, золотистое вино в двух бутылках, стекло и фарфор посуды.
— Пушка — инструмент, кто его в руки
возьмет, тому он и служит, — поучительно сказал Яков, закусив губу и натягивая на ногу сапог; он встал и, выставив ногу вперед, критически посмотрел на нее. — Значит, против нас двинули царскую гвардию, при-виле-ги-ро-ванное войско, — разломив длинное слово, он усмешливо взглянул на Клима. — Так что… — тут Яков какое-то слово проглотил, — так что, любезный
хозяин, спасибо и не беспокойтесь: сегодня мы отсюда уйдем.
— Я Варваре Кирилловне служу, и от нее распоряжений не имею для вас… — Она ходила за Самгиным, останавливаясь в дверях каждой комнаты и, очевидно, опасаясь, как бы он не
взял и не спрятал в карман какую-либо вещь, и возбуждая у
хозяина желание стукнуть ее чем-нибудь по голове. Это продолжалось минут двадцать, все время натягивая нервы Самгина. Он курил, ходил, сидел и чувствовал, что поведение его укрепляет подозрения этой двуногой щуки.
— Какой вы проницательный, черт
возьми, — тихонько проворчал Иноков,
взял со стола пресс-папье — кусок мрамора с бронзовой, тонконогой женщиной на нем — и улыбнулся своей второй, мягкой улыбкой. — Замечательно проницательный, — повторил он, ощупывая пальцами бронзовую фигурку. — Убить, наверное, всякий способен, ну, и я тоже. Я — не злой вообще, а иногда у меня в душе вспыхивает эдакий зеленый огонь, и тут уж я себе — не
хозяин.
Самгин внимательно наблюдал, сидя в углу на кушетке и пережевывая хлеб с ветчиной. Он видел, что Макаров ведет себя, как
хозяин в доме,
взял с рояля свечу, зажег ее, спросил у Дуняши бумаги и чернил и ушел с нею. Алина, покашливая, глубоко вздыхала, как будто поднимала и не могла поднять какие-то тяжести. Поставив локти на стол, опираясь скулами на ладони, она спрашивала Судакова...
— С горя, батюшка, Андрей Иваныч, ей-богу, с горя, — засипел Захар, сморщившись горько. — Пробовал тоже извозчиком ездить. Нанялся к
хозяину, да ноги ознобил: сил-то мало, стар стал! Лошадь попалась злющая; однажды под карету бросилась, чуть не изломала меня; в другой раз старуху смял, в часть
взяли…
Хозяин, с наружным отчаянием, но с внутренним удовольствием, твердил: «Дом мой приступом
взяли!» — и начал бегать, суетиться.
Десерт состоял из апельсинов, варенья, бананов, гранат; еще были тут называемые по-английски кастард-эппльз (custard apples) плоды, похожие видом и на грушу, и на яблоко, с белым мясом, с черными семенами. И эти были неспелые.
Хозяева просили нас
взять по нескольку плодов с собой и подержать их дня три-четыре и тогда уже есть. Мы так и сделали.
Наш
хозяин, Дональд, конечно плюгавейший из англичан, вероятно нищий в Англии, иначе как решиться отправиться на чужую почву заводить трактир, без видов на успех, — и этот Дональд, сказывал Тихменев, так бил одного из китайцев, слуг своего трактира, что «меня даже жалость
взяла», — прибавил добрый Петр Александрович.
Хозяин победителя схватил своего петуха и
взял деньги; противник его молча удалился в толпу.
Он чувствовал себя в положении того щенка, который дурно вел себя в комнатах и которого
хозяин,
взяв зa шиворот, тычет носом в ту гадость, которую он сделал.
Митя, у которого в руке все еще скомканы были кредитки, очень всеми и особенно панами замеченные, быстро и конфузливо сунул их в карман. Он покраснел. В эту самую минуту
хозяин принес откупоренную бутылку шампанского на подносе и стаканы. Митя схватил было бутылку, но так растерялся, что забыл, что с ней надо делать.
Взял у него ее уже Калганов и разлил за него вино.
Зайдет она, бывало, в богатую лавку, садится, тут дорогой товар лежит, тут и деньги,
хозяева никогда ее не остерегаются, знают, что хоть тысячи выложи при ней денег и забудь, она из них не
возьмет ни копейки.
Дома он дополнил сумму,
взяв взаймы три рубля от
хозяев, которые дали ему с удовольствием, несмотря на то, что отдавали последние свои деньги, до того любили его.
Хлопотун он и жила страшный, а
хозяин плохой:
взял к себе в управители отставного вахмистра, малоросса, необыкновенно глупого человека.
На самом деле, выгода больше:
возьмем в пример квартиру; если б эти комнаты отдавать в наем углами, тут жило бы: в 17 комнатах с 2 окнами по 3 и по 4 человека, — всего, положим, 55 человек; в 2 комнатах с 3 окнами по б человек и в 2 с 4 окнами по 9 человек, 12 и 18, всего 30 человек, и 55 в маленьких комнатах, — в целой квартире 85 человек; каждый платил бы по З р. 50 к. в месяц, это значит 42 р. в год; итак, мелкие
хозяева, промышляющие отдачею углов внаймы, берут за такое помещение — 42 руб, на 85, — 3 570 руб.
Это так озадачило кавалериста, что он попросил позволения снова осмотреть лошадь, и, осмотревши, отказался, говоря: «Хороша должна быть лошадь, за которую
хозяину совестно было деньги
взять…» Где же лучше можно было
взять редактора?
— Какая досада, — сказал
хозяин,
взявши его из моих рук, — я забыл вас попросить привезти два чека, как я теперь отделю семьдесят тысяч?
В последний торг наш о цене и расходах
хозяин дома сказал, что он делает уступку и
возьмет на себя весьма значительные расходы по купчей, если я немедленно заплачу ему самому всю сумму; я не понял его, потому что с самого начала объявил, что покупаю на чистые деньги.
— Положение среднее. Жалованье маленькое, за битую посуду больше заплатишь. Пурбуарами живем. Дай Бог здоровья, русские господа не забывают. Только раз одна русская дама, в Эмсе, повадилась ко мне в отделение утром кофе пить, а тринкгельду [на чай (от нем. Trinkgeld).] два пфеннига дает. Я было ей назад:
возьмите, мол, на бедность себе! — так
хозяину, шельма, нажаловалась. Чуть было меня не выгнали.
В непродолжительном времени об Иване Федоровиче везде пошли речи как о великом
хозяине. Тетушка не могла нарадоваться своим племянником и никогда не упускала случая им похвастаться. В один день, — это было уже по окончании жатвы, и именно в конце июля, — Василиса Кашпоровна,
взявши Ивана Федоровича с таинственным видом за руку, сказала, что она теперь хочет поговорить с ним о деле, которое с давних пор уже ее занимает.
— Есть и такой грех. Не пожалуемся на дела, нечего бога гневить. Взысканы через число… Только опять и то сказать, купца к купцу тоже не применишь. Старинного-то, кондового купечества немного осталось, а развелся теперь разный мусор.
Взять вот хоть этих степняков, — все они с бору да с сосенки набрались. Один приказчиком был,
хозяина обворовал и на воровские деньги в люди вышел.
Примера этих трех маленьких селений, я думаю, достаточно, чтобы наконец
взять за правило, что в настоящее время, пока еще колония молода и не окрепла, чем меньше
хозяев, тем лучше, и что чем длиннее улица, тем она беднее.
Варнаки с Фотьянки и балчуговцы из Нагорной чувствовали себя настоящими
хозяевами приискового дела, на котором родились и выросли; рядом с ними строгали и швали из Низов являлись жалкими отбросами, потому что лопаты и кайла в руки не умели
взять по-настоящему, да и земляная тяжелая работа была им не под силу.
Петр Елисеич пригласил гостей в столовую откушать, что бог послал. О. Сергей сделал нерешительное движение убраться восвояси, но исправник
взял его под руку и потащил в столовую, как
хозяин.
— Богу ответите за сироту, Петр Елисеич! — доносился звонкий голос Домнушки через запертые двери. — Другие-то побоятся вам оказать, а я вся тут… Нечего с меня
взять, с солдатки! Дочь у вас растет, большая будет, вам же стыдно… Этакой срам в дому! Беспременно этого варнака Тишку в три шеи. Обнакновенно, Катря — глупая девка и больше ничего, а вы
хозяин в дому и ответите за нее.
Вечерком, когда все шли спать, я написал письмо своему
хозяину и положил его на столе в своей комнате,
взял свое платье, три талер денег и потихоньку вышел на улицу.
Во всем этом разговоре Вихрова по преимуществу удивила смелость Виссариона, с которою тот говорил о постройке почтового дома. Груня еще прежде того рассказывала ему: «Хозяин-то наш, вон, почтовый дом строил, да двадцать тысяч себе и
взял, а дом-то теперь весь провалился». Даже сам Виссарион, ехавши раз с Вихровым мимо этого дома, показал ему на него и произнес: «Вот я около этого камелька порядком руки погрел!» — а теперь он заверял губернатора, что чист, как солнце.
Лакеи в продолжение всего вечера беспрестанно разносили фрукты и конфеты. Наконец подана была груша — по два рубля штука. Виссарион, несмотря на то, что разговаривал с начальником губернии, не преминул подбежать к m-me Пиколовой и упросил ее
взять с собой домой пяток таких груш. Он знал, что она до страсти их любила и ела их обыкновенно, лежа еще в постели поутру. За такого рода угощенье m-me Пиколова была в восторге от вечеров Захаревского и ужасно их хвалила, равно как и самого
хозяина.
— Ежели даже теперича срубить их, парки-то, — продолжал Лукьяныч, — так от одного молодятника через десять лет новые парки вырастут! Вон она липка-то — робёнок еще! Купят, начнут кругом большие деревья рубить — и ее тут же зря замнут. Потому, у него, у купца-то, ни бережи, ни жаления: он
взял деньги и прочь пошел… хоть бы тот же Осип Иванов! А сруби теперича эти самые парки настоящий
хозяин, да сруби жалеючи — в десять лет эта липка так выхолится, что и не узнаешь ее!
И полеводство свое он расположил с расчетом. Когда у крестьян земля под паром, у него, через дорогу, овес посеян. Видит скотина — на пару ей
взять нечего, а тут же, чуть не под самым рылом, целое море зелени. Нет-нет, да и забредет в господские овсы, а ее оттуда кнутьями, да с
хозяина — штраф. Потравила скотина на гривенник, а штрафу — рубль."Хоть все поле стравите — мне же лучше! — ухмыляется Конон Лукич, — ни градобитиев бояться не нужно, ни бабам за жнитво платить!"
Тишка. Да, пикни еще! Я ведь и
хозяину скажу, не чту
возьмешь!
— Скоро и переедем, — заметила мать. — Потрудитесь, Александр Федорыч, зайти на квартиру и напомнить
хозяину, чтоб он переделал два замка у дверей да ставню в Наденькиной спальне. Он обещал — забудет, того гляди. Они все таковы: им лишь бы денежки
взять.
Тот не
взял протянутой ему руки, неловко придвинул стул и, не сказав ни слова, сел еще прежде
хозяина, не дождавшись приглашения.
— Чего уж тут
взять?.. Тятю с мамой еле выговаривает, а его посылают господ возить!..
Хозяева у нас тоже по этой части: набирают народу зря! — проговорил Иван Дорофеев.
— Что,
взял? Вот буду так валяться, покуда
хозяева не увидят, а тогда пожалуюсь на тебя, тебя и прогонят!
— Черт ее
возьми, родню! — закричал
хозяин и убежал.
Я понимал, что он подозревает меня в пособничестве воровству, это вызвало у меня чувство брезгливости к нему, но не обижало; таков порядок: все воруют, и сам
хозяин тоже любит
взять чужое.
— Эх, высока нынче вода, черт ее
возьми! Задержит она работы, — ворчит
хозяин, покуривая сигару; дым ее пахнет горелым сукном.
— Верно, черт
возьми! — бормотал
хозяин, а жена говорила ему, когда вотчим уходил...
Теперь, решив украсть, я вспомнил эти слова, его доверчивую улыбку и почувствовал, как мне трудно будет украсть. Несколько раз я вынимал из кармана серебро, считал его и не мог решиться
взять. Дня три я мучился с этим, и вдруг все разрешилось очень быстро и просто;
хозяин неожиданно спросил меня...